Александр Ипполитов, руководитель Школы церковных звонарей «Благовестник», звонарь храма Спаса Нерукотворного Образа (г. Иркутск)

Чем отличается этот второй Фестиваль от первого? Первый исторический 2015-го года был грандиозным, масштабным, поскольку охватывал всю Россию и даже соседнюю союзную Беларусь. 22 звонаря собрались из 12 городов: Минск, Москва, Омск, Томск, Новосибирск, Новокузнецк, Красноярск, Иркутск, Братск, Бирюсинск, Жигалово и Петропавловск-Камчатский. Если первый Фестиваль был ориентирован вширь, то этот второй – вглубь. В 2015 году моим ученикам, за исключением двоих лучших, не нашлось места в звонильной программе, потому что они потерялись среди крупных фигур приезжих мастеров, попали в тень известных искусных исполнителей. Нынче же мы пригласили лишь двух иногородних – из Читы и Новосибирска. Зато все мои ученики-земляки, из областного центра и глубинки, из городков и пригородов, если сами того пожелали, могли позвонить на нашем народном празднике колокольного звона.

Незабываемой стала нештатная ситуация во время прохождения на плоту со звонницей устья реки, где Иркут, мелководный, но стремительный, делится на рукава. Здесь нас ожидало настоящее приключение, по-французски – авантюра. Наш опытный кормчий Андрей на минутку расслабился и потерял бдительность, а мы, плотогоны-звонари, настолько были увлечены и сплавом, и звоном, что не заметили, как вошли не в ту протоку, по какой надлежало идти, чтобы соблюсти весь маршрут со всеми запланированными остановками. Сопровождающие нас резинолодочники ушли в другую правильную протоку и скрылись из виду. Когда мы осознали промах, было уже слишком поздно, чтобы исправить ситуацию самим в рутинном рабочем режиме. Мы призвали спасателей, которые на моторной лодке подошли к плоту, сняли с борта женщин, высадили на берег, а мужчинам предложили толкать наше плавсредство вручную. Плот, обременённый тяжёлыми кампанами, сиречь колоколами, грузно осел до уровня выше ватерлинии, как сказали бы мореходы, пока мы не сошли с него. И вот по пояс в воде, а местами и по грудь, звонари впряглись и пошли бечевой, как выражались бурлаки на Волге (те самые, Репинские). Одни тянули бечеву спереди, другие подпирали плот сзади. Спасатели подцепили было нас к своей лодке, однако тщетно, тащить в полную силу на мелководье не смогли – мотор захлёбывался и кашлял. Сопроводив плот до большой воды в соседней протоке, профессионалы водных эксцессов оставили нас, любителей, и отправились за женщинами. Мы, проплыв по течению несколько сотен метров, намеренно сели на мель, чтобы дождаться остальных. Воспользовавшись случаем, устроили водный аттракцион: прыгаешь в воду с плота и увлекаемый стремниной несёшься вниз по реке как по горке, пока сам не зацепишься за камни значительно ниже по течению. Возвращаешься по булыжной отмели и снова прыгаешь в игривый манящий поток. Было жарко, и вода прогрелась до температуры лечебных процедур в пионерском лагере. Неописуемый восторг! Если бы такой непредвиденной ситуации не случилось, её надо было бы выдумать нарочно. Потому что это была кульминация сплава, самое яркое событие всех четырёх фестивальных дней, приключение, которое уж точно не забудут звонари: два Андрея – Елисеев и Любченко, два Александра – Ипполитов и Закузенный, иже с ними Григорий Маликов.

Но самое мощное впечатление осталось у меня от финиша маршрута, финала нашего приключения – когда мы вошли в устье Иркута и – далее – в русло Ангары. От невиданного простора, избыточности окоёма, обилия воздуха, воды и света – от всего этого роскошества перехватило дыхание. Нам открылась панорама великого города на правом берегу могучей реки, где для лучшего нашего обозрения последовательно в линию расположились Спасский храм, торжественный и лаконичный одновременно, левее – былинный, празднично-пряничный храм Богоявленский, потом декоративно-партикулярные Московские ворота и, наконец, аскетически строгий, монашествующий Знаменский собор. И это было зрелище, настолько запредельное и духоподъёмное, что подрёмывавшая душа, пресыщенная впечатлениями, вдруг встрепенулась, расправила мятое оперенье и взмыла над прекрасным и яростным миром, величественным и необъятным, внезапно ощутив родство со всей этой красотой – полнотой проявления щедрости Творца.

Вспомнились поэтические строки:

Ему внезапно вид явился

Настолько ясный и большой,

Что потрясённый он сломился

Несоразмерною душой.

Но я, вопреки метафоре поэта Юрия Кузнецова, не сломился от грандиозного вида – напротив, ощутил такой прилив сил и энтузиазма, что готов был продолжить программу, дабы бесконечно праздновать и трезвонить. Что и подтвердилось на следующий день в Листвянке.